Всё, кружась, исчезает во мгле,
Неподвижно лишь солнце любви…
Вл. Соловьев.
Две эпохи, два поэта, два века русской культуры — Золотой и Серебряный… и одно имя — Александр. Пушкин и Блок как путеводные звезды на небосклоне поэзии. Своим творчеством они надолго определили развитие отечественной словесности. А ведь для того, чтобы родились они как поэты и могли нести «творческое бремя, несмотря на то, что роль поэта — нелегкая и невеселая…, <а> трагическая», необходимо было какое-то мощное вдохновляющее начало. Таким началом для Блока (а речь пойдет именно о нем) оказалось живописное имение Шахматово, принадлежавшее Андрею Николаевичу Бекетову — профессору Петербургского университета, деду поэта. Это был «угол рая неподалеку от Москвы», место, в котором произошло «второе рождение» Александра. Здесь он был крещен Русью и Красотой. Здесь родился Поэт.
Усадьба располагалась неподалеку от станции Подсолнечная Николаевской железной дороги (сейчас Ленинградское направление). Мария Андреевна Бекетова, родная сестра матери Блока, оставила очень красочные воспоминания о жизни в имении. Благодаря ее «Семейной хронике» впоследствии удалось детально восстановить сгоревший в огне революции особняк. В книге подробно описывается дом, сад, окрестности Шахматова, быт и бытие его обитателей. Вот, например, воспоминания Бекетовой о первых днях в усадьбе: «Одно из первых наших впечатлений, когда мы очутились на воле после вагона, было пение какой-то неизвестной нам по названию, но бесконечно знакомой… птички, с которой у меня до сих пор связано воспоминание о весне и деревне, а потом зазвенели над нами жаворонки, в лесу призывно закуковала кукушка, и, наконец, где-то защелкал соловей».
Сохранилось и описание дома: «Он был одноэтажный, с мезонином — в стиле средне-помещичьих усадеб 20-х или 30-х годов XIX века. Уютно и хорошо расположенный, он был построен на кирпичном фундаменте из великолепного соснового леса, с тесовой обшивкой серого цвета и железной зеленой крышей. К дому пристроена была кухня, соединенная с ним крытыми сенями… Окна ее выходили в сад и во двор. Дом состоял из семи жилых комнат: пять внизу и две в мезонине».
Дом окружал «поэтический сад». «В нем было множество извилистых дорожек, идущих в разных направлениях, и везде какие-то неожиданные уголки и повороты. Он был невелик, но очень своеобразен и привлекателен. Главную прелесть его составляли старые деревья разных пород, расположенные аллеями и красивыми группами, и виды, которые открывались с различных точек, а причудливая путаница дорожек придавала ему большое разнообразие. В нем не было никаких особых затей вроде фонтанов, беседок и мостиков, но это был поэтический сад старопомещичьих русских усадеб… Отец развел в саду прекрасные ирисы, белые нарциссы и кусты прованских роз, нежные розово-алые цветы которых роскошно цвели среди лета. Особенно хорош был высокий куст в круглом цветнике… он долго цвел, весь усыпанный цветами, уподобляясь библейской неопалимой купине. А какие виды открывались из окон и из разных уголков сада! Направо виднелись лесные дали, налево — уже описанная мною ширина русских сел и полей». Как скажет впоследствии Блок:
И дверь звенящая балкона
Открылась в липы и в сирень…
Впервые оказался Блок среди великолепного разнотравья усадьбы всего шести месяцев от роду. И уже тогда всем своим существом начал впитывать лирическую составляющую родной земли. Музыка природной стихии завораживала, рождала в его душе поэтическую образность. Маленький Блок в окружающей природе видел и ощущал то, что было сокрыто от большинства людей. В пении птиц, шелесте листвы и жужжании пчел он слышал «сказку» бытия, оказавшуюся впоследствии былью («Мне цветы и пчелы влюбленные/ Рассказали не сказку — быль»).
Но не только солнечные, полные света и тепла, загородные дали пленяли Блока. Вторым «крылом» его поэзии оказался город — Петербург. Манящий ветер Северной столицы «нашел» сердце поэта, открыл ему новые горизонты и призвал на путь служения Поэзии.
Погружался я в море клевера,
Окруженный сказками пчел.
Но ветер, зовущий с севера,
Мое детское сердце нашел.
А найдя, уже не отпустил. Муза поэта оказалась трагической:
Есть в напевах твоих сокровенных
Роковая о гибели весть.
Для иных ты — и Муза, и чудо.
Для меня ты — мученье и ад.
Блок оказался пленен лирической стихией, музыкой мирозданья и… Любовью. Символом Вечной Женственности, Прекрасной Дамой его поэзии стала девушка из соседней усадьбы — дочь знаменитого ученого-химика Дмитрия Ивановича Менделеева — Любовь. Луговая даль, туманная река, соловьиные трели… из всей этой нерукотворной красоты в душе Блока родился некий образ-символ, воплощением которого должна была стать Люба. Даже первая их встреча не совсем вписывалась в реалии жизни: это был домашний спектакль. Блок в роли Гамлета, Любовь Дмитриевна — Офелия. В 1903 году они венчались в старинном кирпичном храме в стиле барокко в честь Архангела Михаила, что в селе Тараканово. Уже тогда поэт предчувствовал, что путь к Прекрасной Даме будет «per aspera ad astra».
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо —
Всё в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо,
И молча жду, тоскуя и любя…
Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
Но страшно мне: изменишь облик Ты.
И действительно, потом были поиски, встречи и расставания, взаимное непонимание, но и всегда необъяснимое притяжение. Сохранившиеся письма — тому свидетели. «Солнце любви» оставалось неподвижно на небосклоне их жизни. В феврале 1914 года, когда Шахматову оставалось жить всего несколько лет, Россия уже предчувствовала революцию, а отношения Александра Блока и Любови Дмитриевны были далеки от былых мечтаний юного поэта, он всё же напишет:
И в сердце первая любовь
Жива — к единственной на свете.
Тебя, Офелию мою,
Увел далеко жизни холод,
И гибну, принц, в родном краю,
Клинком отравленным заколот.
В 1921 году Блок действительно погиб. Еще раньше исчезло с лица земли Шахматово. Поэт увидел в этом некую символическую жертву во имя великого, как ему казалось, возрождения России, до боли любимой им.
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь — стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
Путь действительно оказался долгим, а ожидаемого возрождения из пепла птицы феникса поэт так и не узрел. Боль же от утраты дорогого сердцу Шахматова жила. До самой смерти Блока усадьба, пересотворенная посредством творчества, жила в тайниках его снов, в лирике и воспоминаниях.
Только начиная с 1960-х годов началось постепенное возрождение бывшего дворянского гнезда. Этим благородным и нелегким делом занялся литературовед Станислав Стефанович Лесневский. Заброшенное Шахматово, утопающее в зелени, вновь обрело живую душу. Этому во многом поспособствовал Д. С. Лихачев. Еще до восстановления дома Лесневский, по совету С. С. Гейченко (хранителя пушкинского Михайловского) заложил на месте усадьбы большой валун — «блоковский». Здесь с начала 1970-х годов звучат вечно живые строки поэта. А его собратья по перу читают свои стихи:
Взойдите те, кто юн,
на блоковский валун
и каждым вздохом кожи
почувствуйте, как дрожь
охватывает рожь,
и станьте частью дрожи.
И частью блоковской поэзии, частью великого наследия прошлой эпохи.
Адрес: от Ленинградского вокзала до станции «Подсолнечная», далее автобусом № 24 до села Тараканово. Затем 3 км пешком. Усадьба Шахматово. Часы работы: ср. — вс. с 9.30 до 18.00. Касса до 17.30. Выходные — пн., вт.
Тел. организатора экскурсий: 8 (965) 252-83-94 (ср. — вс.).
E-mail организатора экскурсий: blok_organizator@mail.ru.
Справки по тел.: 8 (905) 706-95-38.
Апяри М. В. (филолог, выпускница ФФ МГУ)
Опубликовано в Журнале Бронная слобода №41-42. июль-август 2018 года